Умер создатель самого кассового беларусского фильма — его посмотрели 42 млн человек. Но цензура пыталась запретить — вот почему
30 июня 2025 в 1751270400
Кирилл Папоротников / «Зеркало»
26 июня умер беларусский кинорежиссер Валерий Рыбарев - создатель самого кассового фильма в истории отечественного кинематографа. Его картину «Меня зовут Арлекино», снятую на «Беларусьфильме» в конце 1980-х, посмотрели 41,9 миллиона человек. Кратко рассказываем об этом фильме - как появилась его идея, где шли съемки, кто снимался в картине, почему он оказался настолько популярен в момент выхода и почему вскоре был забыт, так и не став пересматриваемой «советской классикой».
Как появился «Арлекино» и о чем он вообще?
Автором идеи, легшей в основу фильма, был российский журналист Юрий Щекочихин - мы подробно рассказывали о его поисках «золота партии» и трагическом финале его жизни (в начале нулевых его отравили).
Сначала он опубликовал в «Литературной газете», где тогда работал, очерк о подростковых группировках футбольных фанатов, которые болели за разные команды и противостояли друг другу так остро, что готовы были убить ради пары джинсов, добыть которые требовал главарь «банды». Затем эту реальную кровавую историю Щекочихин переработал в пьесу «Ловушка-46, рост второй». Цензура запрещала ее почти год (потом постановку в театре все же разрешили, и однажды на спектакль даже пришли те самые фанаты).
После этого Щекочихин создал на основе пьесы киносценарий «Ловушка-87» - по словам киноведа Марии Костюкович, это было «новое оригинальное произведение в продолжение <…> пьесы», «четко определенная психологическая драма с ясной завязкой <…>, кульминацией <…> и развязкой <…>». Двигателем сюжета выступали мотивы борьбы подчиненного и предводителя (борьбы за свободу) и обреченной любви.
Этот сценарий заинтересовал режиссера Валерия Рыбарева. Уроженец Саратова, он вырос в Минске, куда переехали его родители после войны, и с 1959 года работал на «Беларусьфильме». Начав в документальном кино, до «Меня зовут Арлекино» снял две этапные экранизации беларусской классики. В 1982-м появилась картина «Чужая вотчина», созданная по мотивам романов писателя Вячеслава Адамчика «Чужая бацькаўшчына» и «Год нулявы» - их действие происходит в Западной Беларуси в 1930-е годы, когда этот регион находился под властью Польши. В 1985-м вышел фильм «Свидетель» - Рыбарев экранизировал повесть Виктора Казько «Судны дзень» о судьбе мальчика из детского дома, потерявшего в ходе Второй мировой своих родных и позднее узнающего и вспоминающего страшную правду об их судьбе.
На основе сценария Щекочихина Рыбарев создал собственную версию под названием «Не бойся, я не трону тебя». Режиссер изменил характер конфликта, расширил сюжет бытописательными сценами. Именно так и появился «Меня зовут Арлекино» (оба соавтора указаны в титрах как сценаристы). «Юра, посмотрев картину, был удивлен. Правда, его предупреждали, что если Рыбарев взялся за материал, то может переделать его до неузнаваемости», - говорил режиссер.
Свой сюжет он описал так: «Парни, живущие на маленькой железнодорожной станции, которым в жизни мало что светило, во главе с [главным героем] Арлекино совершают вылазки в город, пытаясь по-своему разобраться с мальчиками-мажорами, стилягами, панками, "фашистами", металлистами и прочими неформалами, и все это на фоне драматичной любовной линии. <…> Я вырос в районе тракторного завода, и у меня были такие же, как в фильме, друзья. Мне хорошо знакома эта среда".
Подробный сюжет со спойлерами
«Парень по прозвищу Арлекино (Олег Фомин) - лидер небольшой банды, члены которой называют себя "волками". Ребята бродят по городу и дерутся с другими группировками - металлистами, хиппи, мажорами. Их девиз: "выживает сильнейший". Однажды Арлекино встречает в городе свою первую любовь - девушку Лену (Светлана Копылова). Не так давно она ушла от Арлекино и теперь живет с местным бандитом - авторитетом Интером (Игорь Кечаев). Случайная встреча пробуждает прежние чувства у молодых людей. Лена возвращается к Арлекино. Самолюбивый Интер преследует девушку, пытается заставить ее вернуться к нему. Лена непреклонна. Тогда Интер избивает до полусмерти друга Арлекино Джека (сын режиссера Павел Рыбарев). Арлекино собирает "волков", чтобы отомстить. Однако Интер подкарауливает Арлекино и Лену на улице, его люди силой сажают влюбленных в автомобиль и отвозят на пустырь. Там Интер на глазах у связанного юноши насилует Лену. Арлекино умоляет о пощаде. Бандиты уезжают, бросив пленников на пустыре. Униженная девушка со словами: "Ненавижу всех вас", - уходит прочь».
Кто был в ролях и насколько картина беларусская?
«Арлекино» снимали в Беларуси, по большей части в Поречье (теперь это агрогородок Гродненского района на беларусско-литовской границе) - именно там живут главные герои, и в Гродно - туда члены банды приезжают на разборки. В областном центре съемки проходили на железнодорожном вокзале, у торгового дома «Неман» на улице Советской, возле драматического театра, у стен монастыря бригиток. Также в отдельных кадрах в роли Гродно выступал Минск, Троицкое предместье (там главный герой встречает одну из неформальных тусовок). В отличие от многих современных фильмов, которые снимаются в нашей стране, ее здесь не пытались выдать за Россию, но и акцента на том, что это Беларусь, не делали - цель была скорее показать некую «общесоветскую» действительность конца 1980-х.
В фильме есть еще один важный момент. Герои считают свой Гродно провинцией по сравнению с Москвой, а Поречье - и вовсе забытой богом окраиной этой провинции. «Героям фильма очевидно: для того, чтобы чего-то добиться, нужно поехать в Москву, а для этого нужны "связи" или придется унизительно продаваться. Поэтому Арлекино остро чувствует безысходную предопределенность своей судьбы и не сомневается, что его ждет "жизнь на обочине": на полустанции, в обшарпанной коммуналке, затем, возможно, в тюрьме», - пишет киновед Ольга Романова. Это, увы, типичные взгляды, характерные для многих людей советской эпохи, однако чаще архаичные для современных беларусов.
Хотя картина беларусского производства, отечественных актеров в кадре практически нет. В эпизодах фигурирует Татьяна Мархель - теперь она народная артистка Беларуси, играет в столичном Республиканском театре беларусской драматургии. Но остальные актеры не имеют к нашей стране никакого отношения, что, впрочем, типично для большинства лент «Беларусьфильма» (как снятых в СССР, так и современных).
Дуэт главных героев сыграли молодые россияне Олег Фомин (тогда актер рижского Театра юного зрителя) и Светлана Копылова. Первый позже переехал в Москву, много работал как актер и режиссер. Вторая стала бардом, исполнительницей баллад (в том числе православных).
Предсказуемо, в фильме почти нет беларусского языка. Он звучит фоном исключительно от людей старшего поколения. Правда, есть важное исключение. В «Меня зовут Арлекино» снимался местный житель - непрофессиональный актер Станислав Пшевлоцкий, грузчик и самобытный поэт, который создал сильный образ нашего соотечественника, чужого и непонятого в том мире. Рыбарев обратил на Пшевлоцкого внимание, увидев его через окно кафе - за ним как собачка бежала его корова. Как писала Ольга Романова, в фильме его герой Стась, «бомж, поэт и беларус неопределенного возраста», «занимает настолько низкое социальное место, что обретает свободу от этого мира».
«Он говорит то на трасянке, то на русском, то на беларусском и пишет стихи, темные и непонятные (одно из его произведений называется "Я бы, а ну вас"). Его сознание будто разорвано: Стась то читает газеты <…>, то стихи <…>, то рассказывает про народные традиции <…>. Он, действительно, то ли стоик, то ли сумасшедший, то ли притерпевшийся ко всему беларус, живущий в землянке в надежде, что зима тоже будет теплой: "Цяпер цёпла, дык можа быць і зіму так…"»
Романова отмечает, что «Арлекино» был последней кассовой картиной «всесоюзного» значения от «Беларусьфильма», а этот образ Стася, по ее мнению, стал «финальной точкой в советской истории национального беларусского кино»: «Если самый первый национальный фильм "Лесная быль" оптимистично и задорно утверждал пассионарность нации, то через 60 лет беларусское кино проговаривается о том, что от нее осталось: беларус-юродивый на обочине Большой истории, живучий, неприкаянный и свободный. В последних кадрах фильма Стась сидит с пачкой своих стихов на железнодорожной платформе и читает их внимательной девочке: "Ох, заспяваць бы, не паміраць бы…"»
41,9 млн зрителей для беларусского кино - это много?
Очень.
В советское время картины, снятые в Беларуси, показывались по всему Советскому Союзу. В отличие от США, официальный учет велся не по выручке, а по числу проданных билетов. У лидера проката за всю историю СССР - мексиканской драмы «Есения» - было 91,4 млн зрителей. «Москва слезам не верит» посмотрели 81,4 млн человек, «Бриллиантовую руку» - 71,6 млн, с полным списком самых кассовых кинохитов в СССР можно ознакомиться тут.
«Меня зовут Арлекино» в этом списке на 113-м месте, а если считать отдельно среди советских картин, то на 75-м. Казалось бы, далеко не лидер, но никакой другой фильм, сделанный в Беларуси, даже не приблизился к таким показателям.
В числе 500 самых кассовых картин, которые когда-либо показывались в СССР, всего 11 беларусских. Среди них как любимая публикой комедия «Белые росы» и знаменитый военный шедевр «Иди и смотри», так и давно забытые фильмы вроде «Любовью надо дорожить», «Черная береза». Так или иначе, в тот момент эти картины были востребованы среди массового зрителя. «Меня зовут Арлекино» - в первую очередь, и не просто так.
Почему «Арлекино» стал таким популярным?
Как рассказывал исполнитель главной роли Олег Фомин, первоначально фильм запретила цензура, и он целый год лежал на полке: «Устраивались только тайные просмотры по ночам для избранных в "Литературной газете", где работал тогда Юрий Щекочихин». Однако затем фильм пробился на экран, причем не только советский. «Картину тем временем купила [американская компания] "XX век Фокс". Режиссер Валера Рыбарев объездил с ней весь мир. Щекочихин звонил из Берлина и говорил, что весь город обклеен афишами с моим изображением», - добавлял актер.
Причин востребованности картины у советского зрителя было несколько.
Во-первых, фильм вышел в нужное время. «Перестроечные 80-е проходят под знаком "проблемы молодежи". Сквозной образ искусства и публицистики - молодежь как "они", чужие и непонятные», - писала киновед Романова. По ее словам, молодежное кино эпохи перестройки можно рассматривать как «шоково-терапевтическое»: «Образы молодых ("пришельцев" и "инопланетян") объективировали страх перед будущим - т.е. жизнью после "конца света" / распада СССР. Параллельно на образы взрослых проецировалось отвращение общества к "застою" и самому себе. Коллективные страх и отвращение - такова природа перестроечной травмы».
Во-вторых, на публичное обсуждение секса в советском обществе было наложено табу. Поэтому когда «Арлекино» появился на экранах, это вызвало взрыв интереса у аудитории. В том же 1988-м вышла картина «Маленькая Вера», которую в прокате посмотрели 56 млн. Не в последнюю очередь потому, что там была сцена секса. Зрителей девяностых она бы вряд ли смутила: герои занимались любовью в одежде, да еще и под одеялом. Но в конце 80-х даже это вызывало шок. Похожее случилось и с «Меня зовут Арлекино», хотя речи о "нормальном" сексе там не шло. Это была одна из первых советских картин, где никак не цензурировалось насилие - не только физическое, но и сексуализированное. В том числе зрители непосредственно увидели сцену изнасилования.
«С точки зрения анализа кино могу сказать, что режиссер использует такие сцены для привлечения зрителей, их эмоционального возбуждения», - считал беларусский кинокритик Антон Сидоренко. По его словам, уместность таких сцен зависит от художественной ценности фильма и его жанра. «В беларусском кино в советском периоде есть несколько фильмов со сценой изнасилования, но они использованы по-разному. В фильме начала 80-х "Водитель автобуса" герой вспоминает свое детство. Немцы входили в Беларусь и изнасиловали его мать. Сам момент изнасилования не показан, однако эмоционально это очень сильно воздействует на зрителя. Мы видим военную катастрофу», - говорил критик. А вот в «Арлекино» такая сцена, на его взгляд, ничего не добавляет фильму: «Это сделано специально, чтобы привлечь часть аудитории. Это определенная спекуляция. … У режиссера есть возможность дать волю воображению зрителя и не показывать напрямую изнасилование. Это иногда даже воздействует более сильно».
Впрочем, как отмечала Романова, изнасилование как шоковая кульминация сюжета было повторяющимся мотивом перестроечного кино (в качестве примеров приводятся картины «Дорогая Елена Сергеевна», «Авария - дочь мента»). По ее мнению, частично это можно объяснить возможностью показать «это» на экране, но, отмечает исследовательница, в этих фильмах насильники (как правило, не единичные) сексуального удовольствия не получают: «Скорее эти сцены становятся отражением самого страшного открытия периода перестройки: советское общество всегда было пронизано насилием над человеком-вещью».
Эти обстоятельства - тема контраста между столицей и провинцией, показ физического и сексуализированного насилия, общая актуальность, следование перестроечным трендам - объясняют успех «Меня зовут Арлекино» в момент выхода: позднесоветские зрители узнали в героях себя или свое окружение, наблюдаемые вокруг проблемы.
Однако эти же факторы обусловили то, что картина Рыбарева осталась в своем времени - в отличие от военного фильма «Иди и смотри», который до сих пор упоминается мировыми экспертами в числе лучших картин за всю историю кино.
Даже среди не такого уж богатого хитами беларусского кинонаследия «Меня зовут Арлекино» не стал сколь-либо знаковым - вероятно, потому, что был не до конца «про нас». Предчувствие грядущего передела собственности и «дикого капитализма», о котором писала Романова, стало характерной чертой российского, а не беларусского общества, чьи власти скорее законсервировали мир «Белых рос». Если насилие со стороны молодежных группировок было обычным делом в России, то у нас чаще можно было встретиться с насилием со стороны государства. Так что постсоветские и нынешние беларусы вряд ли видели и видят в этой картине много соприкосновений с современностью или точку отсчета болезненных для беларусского общества процессов.
Впрочем, как отмечала киновед, в наше время фильм «интересен и как публицистическое высказывание времен перестройки, и как свидетельство о периоде, когда начался болезненный распад советской империи». А это не так уж мало.